Российский аэропортовый холдинг «Новапорт», заявивший о планах работы в Узбекистане, сможет на практике оценить, насколько изменился деловой климат в этой стране при новом президенте Шавкате Мирзиёеве. Реформа авиационной отрасли, заявленная в конце прошлого года, рассматривается узбекскими властями как одно из главных направлений в начавшемся «ребрендинге» страны на международном уровне, и здесь они не имеют ни малейшего права на те ошибки, которые были допущены в работе с российским бизнесом при покойном Исламе Каримове.
Соглашение, подписанное «Новапортом» с властями Узбекистана, предполагает проведение реконструкции трех аэропортов — в Самарканде, Намангане и Ургенче. Первый из них должен быть модернизирован уже к 2022 году, когда Самарканд будет принимать саммит Шанхайской организации сотрудничества, на реконструкцию двух других аэропортов отведено порядка пяти лет.
У «Новапорта» — холдинга бизнесмена Романа Троценко, который считается человеком, близким к главе «Роснефти» Игорю Сечину, — уже есть вполне успешный опыт реконструкции аэропортов в сжатые сроки. В преддверии чемпионата мира по футболу 2018 года «Новапорт» занимался модернизацией аэропорта в Волгограде, который долгое время не получал никаких инвестиций. Одновременно холдинг прилагал усилия по наращиванию пассажиропотока в этом аэропорту, который в нынешнем десятилетии вырос почти вдвое. В 2011 году, когда волгоградский аэропорт вошел в структуру «Новапорта», он обслуживал 559 тысяч пассажиров, а в 2017 году пассажиропоток впервые превысил миллион человек.
Аэропорт Самарканда по своим исходным характеристикам чем-то напоминает Волгоград. Его нынешний пассажиропоток оценивается в 500 тысяч человек в год, а реконструкция будет привязана к крупному международному событию — саммит ШОС в Самарканде станет первым за постсоветскую историю города мероприятием такого уровня. Аналогичным образом Волгоград до ЧМ-2018 на протяжении долгого времени не был площадкой для международных событий. К аналогичному поводу «Новапорт» приурочил и строительство нового аэровокзального комплекса в Челябинске, где в 2020 году ожидается проведение саммитов ШОС и БРИКС.
Интерес «Новапорта» к работе в Узбекистане, скорее всего, объясняется исключительно интересами бизнеса, политические мотивы тут точно не просматриваются, считает главный редактор портала Avia.ru Роман Гусаров. По его словам, в России практически все привлекательные аэропортовые активы поделены между несколькими холдингами, причем за последние независимые аэропорты шла тяжелая борьба — достаточно вспомнить историю строительства аэропорта Платов в Ростовской области. Чтобы реализовать этот проект, заявленный холдингом «Аэропорты регионов», который входит в группу «Ренова» Виктора Вексельберга, требовалось закрыть действующий ростовский аэропорт, основным собственником которого был влиятельный донской бизнесмен Иван Саввиди. Тяжба вокруг старого аэропорта шла несколько лет, причем в определенный момент Саввиди собирался привлечь на свою сторону именно «Новапорт». Однако намечавшаяся продажа холдингу Романа Троценко контрольного пакета акций ростовского аэропорта сорвалась, и это ускорило строительство нового аэропорта Платов.
Сегодня же, отмечает Роман Гусаров, несколькими российскими холдингами разобраны даже те аэропорты, которые потенциально имеют перспективу в будущем, с пассажиропотоком в районе 500 тысяч пассажиров в год. Достаточно просто взглянуть на список активов «Новапорта», среди которых есть как крупные региональные узлы наподобие Новосибирска, Минеральных Вод, Челябинска, Калининграда и Перми, так и сравнительно небольшие по пассажиропотоку аэропорты, такие как Ставрополь, Томск, Улан-Удэ, Владикавказ, Мурманск и т. д.
«Расширять бизнес в России аэропортовые холдинги уже не могут, — констатирует Гусаров. — При этом понятно, что чем больше активов находится под управлением, тем больше выгоды получает холдинг. Технологии управления аэропортами у холдингов отработаны, остается их только мультиплицировать, а управление активами в любом случае осуществляется из центра. Аналогия с торговыми сетями в данном случае более чем уместна. Те российские аэропорты, которые прошли реконструкцию и модернизацию, сейчас показывают хорошую статистику пассажиропотока и обеспечивают возврат инвестиций».
Появление «Новапорта» в Узбекистане произошло вскоре после того, как власти страны анонсировали серьезную реформу авиационной отрасли. Название указа, который Шавкат Мирзиёев подписал в ноябре прошлого года, говорит само за себя: «О мерах по кардинальному совершенствованию гражданской авиации Республики Узбекистан». «Устаревшая и непрозрачная система управления, совмещающая в себе функции государственного регулирования и коммерческой деятельности, не позволяет внедрить на предприятиях отрасли современную систему менеджмента, обеспечить их финансовую устойчивость и рентабельность. Чрезмерная монополизация гражданских авиаперевозок, в том числе эксплуатации наземной инфраструктуры, привела к значительным отставаниям от мирового уровня оказания услуг в данной сфере, а также нерентабельности отдельных аэропортов страны», — говорится в документе.
Предложенные реформы во многом напоминают те принципиальные изменения, которые несколько лет назад состоялись в российской авиации и способствовали существенному снижению цен на авиабилеты (стоимость перелетов в Узбекистан из России на сегодняшний день чаще всего совершенно неприлична). До недавнего времени национальная авиакомпания «Узбекистон хаво йуллари» контролировала как сами авиаперевозки, так и аэропорты — классическая схема воздушного монополизма, которая долгое время действовала и во многих аэропортах России. Теперь на базе «Узбекистон хаво йуллари» планируется создать авиаперевозчика Uzbekistan Airways, а аэропорты выделить в отдельное акционерное общество Uzbekistan Airports, перед которым ставится задача привлечения, в том числе «с использованием механизмов государственно-частного партнерства и сотрудничества с ведущими международными компаниями в сфере управления аэропортами».
Заявленный подход изначально предъявляет очень высокий уровень требований к приглашающей стороне. «Конечно, без политической составляющей такие решения никогда не обходятся, но в случае с аэропортовым бизнесом речь прежде всего идет о формировании благоприятной инфраструктурной среды, — поясняет Роман Гусаров. — Привлечение инвестора в аэропортовую сферу всегда предполагает ряд взаимных обязательств. Власти должны обеспечить транспортное сообщение с аэропортом, создать другую необходимую инфраструктуру, гостиницы и т. д. Поэтому обычно в соглашениях с инвесторами указывается, какие вопросы берет на себя каждая из сторон».
В случае же с российским аэропортовым холдингом дополнительные обязательства на власти Узбекистана налагают малоприятные истории, которые приключались с российскими компаниями в годы правления экс-президента Ислама Каримова. Самым известным сюжетом из этой серии были злоключения компании МТС, узбекская «дочка» которой была фактически национализирована при активном участии дочери президента Гульнары Каримовой, ныне пребывающей в заключении. С аналогичными проблемами сталкивалась в Узбекистане и российская компания «Вимм-Билль-Данн».
Повышение качества делового климата стало одной из главных забот нового президента Шавката Мирзиёева, и российский бизнес в последнее время снова стал проявлять интерес к Узбекистану. Например, компания «Ростсельмаш» еще в октябре 2016 года заявила о планах организации сборочного производства на базе Чирчикского завода сельскохозяйственной техники. Эти намерения получили подтверждение осенью прошлого года во время визита в Узбекистан Владимира Путина, который заявил, что Россия готова полностью удовлетворить потребности узбекских аграриев в качественной сельхозтехнике и помочь в модернизации пищевой и перерабатывающей промышленности. Новым каналом политической и деловой коммуникации стало создание Межправительственной комиссии Российской Федерации и Республики Узбекистан. На ее первом заседании, состоявшемся в конце мая в Ургенче, и было подписано соглашение между «Новапортом» и правительством Узбекистана.
Главным «призом», за который может побороться «Новапорт», является аэропорт Ташкента, ежегодно обслуживающий порядка 3 млн пассажиров (более значительный пассажиропоток у «Новапорта» сейчас присутствует только в Новосибирске). Однако сначала российскому холдингу нужно будет показать результат в региональных аэропортах с не самыми лучшими стартовыми условиями. Если Самарканд, по меркам Узбекистана, — аэропорт достаточно крупный и перспективный, то Ургенч и Наманган больше напоминают некий балласт для инвестора. «Такие аэропорты, как Карши, Наманган, Нукус, — это камни на шее, они убыточные априори. Частному инвестору они не нужны. Их либо оставят государству, либо закроют», — констатировал директор литовской консалтинговой фирмы Friendly Avia Support Александр Ланецкий, комментируя планы авиационной реформы в Узбекистане.
Но участие «Новапорта» в узбекских проектах приобретает совершенно иной масштаб в контексте других среднеазиатских планов Романа Троценко, чья деловая карьера в свое время начиналась именно в этом регионе (в начале 1990-х годов он был председателем правления международного банка «Альбарак-Казахстан»). В середине мая его инвестиционная группа AEON подписала с компанией Kazakh Invest меморандум о комплексной реконструкции аэропорта Актобе. Объем инвестиций оценивается примерно в $ 50 млн, включая модернизацию взлетно-посадочной полосы и строительство нового терминала. Кроме того, как сообщал «Коммерсантъ», AEON проявляет интерес и к аэропорту столицы Казахстана Нур-Султана (Астаны) с пассажиропотоком более 4 млн человек в год.
Николай Проценко