Корректировка данных Росстата о сельхозпроизводстве в России, произведенная учеными РАНХиГС по итогам Всероссийской сельскохозяйственной переписи (ВСХП) 2016 года, показала, что на протяжении последних лет валовые объемы производства продукции АПК систематически завышались. Совокупное расхождение цифр составило 542 млрд рублей, или 10,6%, причем по итогам этого года, вопреки текущим данным Росстата, в российском сельском хозяйстве РАНХиГС прогнозирует серьезный спад. Качество статистики в отдельных сегментах АПК действительно не выдерживает критики, подтверждают независимые эксперты. Ситуация вряд ли изменится, пока статистика будет оставаться сферой, плотно завязанной на бюджетные потоки и региональную политику.
По данным Росстата, сельское хозяйство в последние годы росло быстрыми темпами: в 2013 году — на 5,8%, в 2014 — на 3,5%, в 2015 — на 2,6%, в 2016 — на 4,8%, в 2017 — на 2,5%, а январе-ноябре этого года оно показало рост на 2,9% к 11 месяцам 2017 года. В целом за пять лет (2013−2017) рост сектора составил 20,7%, в абсолютных показателях — с 4,725 до 5,654 трлн рублей. Однако корректировка этих показателей на основании данных ВСХП дает совершенно иную картину: в скорректированный валовый объем сельхозпроизводства в 2013 году составлял 4,453 трлн рублей, в 2017 году — 5,112 трлн рублей. Прогноз по итогам этого года — 4,949 трлн рублей, то есть падение почти на 3,2%.
Как показала корректировка первичных данных, точность статистики в российском АПК была достигнута только в сегменте зерновых — здесь данные за 2017 год совпали полностью. В целом неплохо обстоят дела в подсчете мясной продукции и яиц — расхождения составили, соответственно, 0,6% и 0,2% в сторону уменьшения. Но уже в сегменте молочной продукции корректировка выявила весьма существенное расхождение в 3,4%, в сегменте фруктов и ягод (включая виноград) оно еще больше — 8,3%, по овощам и бахчевым культурам это уже 17,2%, а по картофелю совершенно вопиющие 35,9%. Причем, как оказалось, не вполне точны данные статистики не только по хозяйствам населения (личные подсобные, садовые, дачные, огородные и т. д. хозяйства), но и по сельскохозяйственным организациям и крестьянским (фермерским) хозяйствам.
«Учет производства продукции в хозяйствах населения — трудная задача: они не представляют отчетов, текущая статистика рассчитывает объемы производства в них на основе данных проводимых выборочных обследований. Любые, даже очень незначительные погрешности в выборочных данных могут привести к существенным ошибкам в оценке деятельности всей совокупности более чем трех десятков миллионов хозяйств населения. Гораздо труднее объяснить завышенные данные по СХО и КФХ, которые систематически представляют в Росстат отчеты о всей своей деятельности. Некоторые из этих хозяйств не предоставляют отчетных материалов, и по этой причине данные в текущей отчетности могут быть занижены, но не завышены», — комментирует профессор Центра агропродовольственной политики РАНХиГС Василий Узун, отвечавший за сельскохозяйственный раздел свежего бюллетеня РАНХиГС по мониторингу социально-экономической ситуации в России.
Результаты корректировки данных по сельхозпроизводству — это настоящий скандал, поскольку на протяжении последних лет стало практически всеобщее признание серьезных заслуг в российском АПК, который стал очевидным для большинства обычных потребителей флагманом импортозамещения. И вдвойне скандально то, что корректировать цифры Росстата по итогам сельскохозяйственной переписи приходится уже во второй раз. Впервые это произошло в 2007 году, когда валовый объем сельхозпроизводства был снижен с 4,352 до 4,019 трлн рублей. В последующие четыре года базовые и скорректированные показатели почти не расходились, но начиная с 2011 года, когда сельхозпроизводство резко пошло вверх, они стали все больше отдаляться друг от друга.
«Расхождения в сельхозстатистике, выявленные специалистами РАНХиГС, — это серьезный сигнал, — говорит один из ведущих российских экспертов по экономической статистике, заместитель генерального директора Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) Владимир Сальников. — Сейчас ситуация, возникшая по итогам предыдущей сельскохозяйственной переписи, фактически воспроизводится, все прежние проблемы с подсчетом сельхозпродукции снова высветились. Это просто недопустимо. Понятно, что в любых статистических исследованиях допустимы ошибки, но если в результате появления новых данных (например, по картофелю) оказывается, что альтернативный подсчет дает разворот тренда в другую сторону, это совсем никуда не годится».
Причем, продолжает эксперт, такая ситуация сложилась не только в статистике сельского хозяйства: «Похожие расхождения с Росстатом мы видим по нашим исследованиям промышленного производства. Мы давно об этом говорим, регулярно предлагаем Росстату рассматривать наши материалы — все странности и ошибки в их подсчетах, которые мы обнаруживаем. Мы готовы отправлять эти данные оперативно и совершенно бесплатно, поскольку мы заинтересованы в повышении качества статистики. Но реакции практически нет, Росстат не готов что-то серьезно менять в своей деятельности, просто идти на контакт».
Росстат, по словам Сальникова, силен тем, что занимается обработкой очень большого количества данных в рамках выверенной методики. Но эти методики иногда не учитывают некоторых важных параметров, не подстраиваются под конкретные особенности искажений, которые возникают в первичных данных. «Это, — указывает эксперт, — создает ошибку „на входе“, которая затем дополняется „проблемами последней мили“: проведена огромная работа, но в конце недоучитывается какой-либо фактор, и это дает искажение в конечных цифрах. При этом Росстат не публикует в полном объеме свои методики и не дает каких-либо рекомендаций по тому, как их использовать и какие в них есть подводные камни. Зато Росстат все время досчитывает свои показатели, и это давно стало серьезной проблемой. Было бы очень здорово, если бы Росстат стал публиковать несколько рядов цифр: сначала те агрегированные показатели, которые были получены в результате статистических наблюдений, затем досчеты и только после этого — финальные данные. Это даст хотя бы понимание того, из чего складываются эти окончательные цифры, поскольку может оказаться, что в целом ряде случаев их определяют именно досчеты, которые делаются на основании неких допущений и гипотез. Например, довольно распространенная ситуация, когда свежие данные по предприятиям досчитываются по компонентам полугодовой давности, то есть к текущему объему производства добавляется некий запаздывающий индикатор».
«Серьезные огрехи качества сельскохозяйственной статистики хорошо известны, — комментирует эксперт по российскому АПК, управляющий партнер компании Agro and Food Communications Илья Березнюк. — Среди тех направлений, где это особенно заметно, можно, например, упомянуть птицеводство. В бюллетенях Росстата зачастую приводятся данные по всему этому сегменту без разбивки на отдельные виды птицы, за которыми стоят самостоятельные направления бизнеса (бройлер, индейка и другие), и каждое из них имеет свою ценовую конъюнктуру, свои принципы формирования цены. То же самое — с производством яиц: смешиваются данные по выпуску пищевого и инкубационного яйца, хотя это абсолютно разные направления. В результате возникает серьезное искажение картины. Допустим, Росстат сообщает о замедлении или росте в том или ином сегменте АПК, начинаешь разбираться с цифрами — оказывается, что в приводимых показателях статистики заложены дополнительные данные смежной подотрасли, что в принципе некорректно. А в некоторых сегментах точных данных по объему производства в России нет вообще. Пример — разведение свежих грибов: существуют разные источники, которые дают совершенно разные цифры».
Как отмечает Березнюк, в ряде случаев из-за несовершенства официальной статистики приходится пользоваться данными, которые собирают отраслевые ассоциации, но и их представители в кулуарах говорят об определенных погрешностях. В АПК есть целые сегменты, где присутствует несколько тысяч предприятий, и охватить их все просто нереально — это сказывается на качестве статистики, но данными Росстата по-прежнему пользуются все, поскольку других зачастую просто нет.
Отдельного внимания заслуживает подсчет сельхозпродукции, произведенной в личных подсобных хозяйствах населения (ЛПХ). Здесь, по большому счету, открывается бесконечное поле для статистического творчества, особенно учитывая масштабы — например, примерно половина российского молока до сих пор производится именно в ЛПХ, а в сегменте баранины этот показатель, скорее всего, еще выше. Хрестоматийным примером стала история про подсчет количества баранов в Дагестане. Еще в начале прошлого десятилетия тему приписок в овцеводстве неоднократно поднимал экономист Маир Пашаев. Затем еще один известный специалист по экономике Дагестана, старший научный сотрудник Института проблем рынка РАН Михаил Чернышов в своих статьях и выступлениях регулярно приводил доказательства, что официальные данные о поголовье в Дагестане завышены более чем вдвое — в действительности, по его оценке, в регионе нет и 2 млн баранов, хотя статистика бодро рапортует о 4,5 млн. О справедливости такой оценки говорили и другие специалисты. Например, в конце прошлого года директор института социально-экономических исследований Дагестанского научного центра РАН Сергей Дохолян приводил такие данные: из заявляемого стада овец в 5 млн голов лишь половина проходила ветеринарную вакцинацию, то есть вторая половина либо не существует, либо представляет опасность для здоровья граждан. Схожая ситуация, по словам Дохоляна, и с оценкой сборов винограда и овощей. В конечном итоге, вопрос вышел на уровень дагестанского правительства: в феврале этого года его председатель Артем Здунов поручил местному Минсельхозу разобраться с «воздушными баранами». Первые результаты появились быстро: уже в апреле специальная комиссия министерства обнаружила, что в 5 из 13 обследованных хозяйств овец и коз было меньше, чем декларировалось на бумаге.
Качество работы органов статистики как раз и выявляется в таких историях, констатирует Владимир Сальников: «Подсчет объемов сельхозпродукции в личных подсобных хозяйствах, конечно, представляет собой проблему, поскольку никакой отчетности они не сдают. Но для того и существуют выборочные обследования, которые проводит Росстат. Если эти обследования выполнены качественно, то они должны показывать достоверную картину, а если затем выявляются серьезные расхождения, то возникает вопрос: зачем они проводятся? На такие обследования тратятся довольно значительные ресурсы, а ведь есть еще аналогичные обследования рабочей силы, в ходе которых ежемесячно опрашиваются десятки тысяч людей, и здесь также есть вопросы. Ссылаться на то, что объект исследования сложен, как минимум странно: либо надо формировать метод оценки, либо вообще от нее отказаться. Тем более, специалисты РАНХиГС отмечают, что ошибки с подсчетом сельхозпродукции есть не только в ЛПХ, но и в сельхозорганизациях».
В конечном итоге, проблема приписок упирается в то, что от цифр сельхозстатистики зависит распределение средств господдержки АПК и аппаратный вес конкретных руководителей, о чем специалисты РАНХиГС говорят фактически прямым текстом. Если в советские времена приписки стимулировались желанием руководителей хозяйств отчитаться о выполнении или перевыполнении плана, поскольку от этого зависели их зарплата, премии и сам факт сохранения должности, то теперь, в условиях рыночной экономики, отмечает Василий Узун, такой интерес сохранился у руководителей более высокого ранга: «Областное руководство должно отчитаться о выполнении индикаторов Госпрограммы, от этого зависит размер государственной поддержки. Немаловажными для них являются и рапорты о достигнутых результатах своей деятельности. Причем гораздо легче это сделать за счет хозяйств населения, так как здесь труднее разобраться в адекватности показателей».
С этой позицией соглашаются независимые эксперты. По словам Владимира Сальникова, вполне очевидно, что в сельском хозяйстве лучше получать первичные данные не от регионов, поскольку там, где от статистики зависят управленческие или финансовые решения, например, распределение субсидий, риски искажений крайне велики. ИльяБерезнюк отмечает, что проблема приписок и искажения сельскохозяйственной статистики имеет многоступенчатую структуру. «Отчетность по производству сельхозпродукции предоставляется на всех уровнях административной вертикали — начиная от глав поселений, далее идут главы районов и т. д. Если в планы развития территории заложен определенный вид сельхозпроизводства, то ее администрация будет биться за нужные цифры и их рост до последнего».
Типовая ситуация, показывающая, что в сельском хозяйстве у нас часто борются не за эффективность, а за цифры, по словам Березнюка, такова. Компания покупает землю, чтобы заниматься на ней растениеводством, а на этой земле имеется ферма с каким-то количеством некондиционных коров, которых проще сразу пустить на мясо, потому что держать их бесперспективно. Но тут появляется глава района и говорит: трудно вам с помощью придется, если всех коров порежете, потому что в районе должны быть коровы. «Конечно, — добавляет Березнюк, — есть и масса примеров территорий, где управление сельским хозяйством осуществляется эффективно, а статистика соответствует реальному положению дел. Но практика приписок и натянутых цифр продолжает жить, и что с этим делать — ответа нет. Видимо, это вопрос изменения сознания людей».
Николай Проценко